На главную   



Чёрный аист


   Автор рассказа
Алексей Григорьевич Сосунов


   Текст подготовил Станислав Карпов
специально для Полевского ТурПортала


В детстве, прослушав как-то в Тобольском музее лекцию старейшего краеведа М.П. Торунина о редких птицах Сибири, я задался целью обязательно убить и сделать чучело чёрного аиста. Я часами простаивал у витрины с экспонатом прекрасной, сказочной птицы, мечтая увидеть её живой. Подростком неделями бродил по родным тобольским урманам и болотам, отыскивая чёрного красавца. Много прошло времени, прежде чем мне привелось мне встретить и в естественной обстановке наблюдать эту исключительно интересную таёжную птицу.


Чёрный аист


Чёрный аист - двоюродный брат западного, белого. Но в биологии во многом от него отличается. Белый аист, как правило, селится на крышах домов, риг, на отдельных, стоящих по опушкам лугов, деревьях. Севернее широт Москвы не распространяется. Он почти полудомашняя птица и, обитая по соседству с жильём, не боится человека. Не таков его чёрный собрат, сторожкий обитель самых отдалённых, глухих таёжных углов Урала, Сибири и Дальнего Востока. Он изумительно красив. Ростом чёрный аист не менее крупного глухаря. Если аист сидит, он совершенно чёрный. Спина и широкие крылья вороные с изумрудным бархатистым отливом. Шея чёрная, на зоб надета белая манишка. Голова тоже чёрная с коричневыми, очень выразительными глазами. При взлёте окраска меняется, становится пёстрой, так как подбой у первых суставов крыльев белый и белое брюшко. В довершение природа наградила его ярко-красным клювом и киноварными ногами. Среди наших пернатых по красоте чёрный аист без сомнения занимает первое место после лебедя. Мало кому известна редкая птица, предки которой появились на сибирской земле одновременно с мамонтом и глухарём. О биологии чёрного аиста знает узкий круг орнитологов-специалистов, да и то, надо сказать, не всякий из них наблюдал гнездовья.

Я учился, работал в лесных экспедициях, колесил по таёжным просторам Сибири, и с годами мечта детства забылась. Она вспомнилась снова в лесах Конды. Как-то, пробираясь весенней распутицей по бровке реки, я заметил на изломанном льду чей-то горбатый профиль. Подойдя ближе, долго разглядывал его из-за сосны, пока не обожгла мысль: «Чёрный аист!»

Отступив в густой молодняк, соблюдая строжайшую тишину, начал подкрадываться. Немного раздвинув кустики багульника, я увидел редкую птицу. Не подозревая опасности, аист стоял на одной ноге и клювом перебирал на груди белые перья. Перед моими глазами было не поблекшее мёртвое чучело, а живая прекрасная явь. Страсть охотника брала верх над душой натуралиста, приклад ружья сам собой вдвинулся в плечо, и… ещё миг, и уникальной создание природы превратилось бы в груду взъерошенных перьев. В тот самый миг, когда палец лёг на спуск, со стороны птицы раздались странные стрекочущие звуки.

Аист пел! Это было своеобразное пение. В фантастических звуках стрекотанья, шелеста и пощёлкивания слышался шёпот тайги, убаюкивающие всплески вод диких озёр и шелест гальки, омываемой мерным прибоем. Голова у аиста закинулась на спину, глаза в экстазе закрылись, крылья опустились вниз, он пел и пел. Колено следовало за коленом. Я, опустив ружьё, слушал, как завороженный. Тусклое тёплое утро, мягкий полупрозрачный туман, окутавший берег таёжной реки, и это странное чудное пение! Неожиданно по ноздреватому льду мелькнула чуть заметная тень, и рядом с поющей птицей опустилась другая точная её копия.


Чёрный аист


Это была подруга певца. Он громче и чаще защёлкал клювом и, быстро приседая, начал описывать круги. Сквозь сетку тумана пробился луч солнца, на ближнем озере затрубили лебеди. Аист перестал токовать и, вытянувшись, застыл. Затем обе птицы, расправив широкие бархатистые крылья, взмыли над рекой и плавными парящими кругами уплыли в небесную глубину.

Работая летом в том районе, я часто встречал аистов, но гнездо отыскать не смог. Удивляла чуткость и осторожность этих птиц. Не раз приходилось видеть их чёткие изваяния на прибрежных отмелях, но стоило показаться сотне метров, как они беззвучно снимались и исчезали в лесу.

Особенно интересны были утренние парения аистов над тайгой. В мае, обычно на восходе солнца, над нашим табором появлялись силуэты птиц, уловивших восходящие воздушные потоки. Они поднимались в бирюзовые глубины широкими спиралями, всё выше и выше, пока совсем не скрывались из глаз. В сентябре они исчезали.

В работах промелькнуло ещё десять лет. Судьба занесла меня в таёжные дебри Тевризского района Омской области. Небольшим отрядом мы отбирали и клеймили в верховьях реки Туй стволы берёз для выработки специальных сортиментов.

Стоял конец мая, - для работ самая лучшая пора. Всё живое цвело, веселилось и пело. Солнце щедро дарило проснувшейся земле ласковое живительное тепло. По берегам реки цвела черёмуха, и от её терпкого запаха вечерами кружилась голова. Парную землю покрывали фиолетовые ковры медунок, а среди них нежно глядели бледно-жёлтые пятна подснежников. В болотных низинках проклюнулась щетинка изумрудной осоки и ярко горели пучки куриной слепоты.

С утра до первых тусклых звёзд звучали концерты пернатых: заливисто гремели белобровые дрозды, серебряным колокольчиком звенели песенки хохлатых зябликов, шёпотком бормотали пеночки и флейтой заливались краснозобые варакушки. Ночами хоркали и страстно цвиркали длинноносые вальдшнепы, блеяли бекасы и ухарски насвистывали восточные соловьи. Слушая счастливые песни, я не раз вспоминал тихое пение чёрного аиста.

Как-то рано утром, умываясь на берег светлого и тихого залива, я увидел в водном зеркале отражение парящей высоко в небесах большой птицы. Вскинув голову, сразу же узнал старого знакомца - чёрного аиста… Долго следил за уменьшающимся силуэтом, пока птица не скрылась за лесом.

Аисты гнездились, видимо, невдалеке. Вскоре рабочие вспугнули с болотца какую-то незнакомую им крупную птицу. Из рассказа я понял, что то был чёрный аист.

Вечером поспешил на болотце и, утроив на кромке плотный шалаш, засел в засаду.

Мне повезло. На закате солнца многоголосый, урчащий хор лягушек вдруг смолк, и на кочки против шалаша опустился чёрный красавец. Он минут пять оглядывался, прислушивался, потом, почистив о кочку клюв, занялся охотой. Проглотив с десяток лягушек, аист подошёл к самому шалашу. Он был так близко, что при желании я мог погладить его атласное оперение.


Чёрный аист


С последними лучами солнца он улетел. Запомнив направление полёта, на другой день принялся разыскивать гнездо. На пять километров в окружности табора обшарил тайгу, но гнезда не отыскал. К удивлению, оно оказалось у самого стана.

Таборщиком и кашеваром у нас был старик-белорус, уроженец Западной Белоруссии, Викентий Фёдорович Бабуль, в прошлом заядлый охотник и натуралист. Целые дни этот высокий, тощий дед проводил в хлопотах. То плёл морды и корзины из лозняка, мурлыкая заунывные песни, то мастерил замысловатые берестяные кузова, варил, жарил, пёк, стирал, - словом, без дела не мог сидеть ни минуты. Он знал пропасть охотничьих историй, сказок, и ребята слушали его иногда напролёт все короткие ночи.

Однажды, придя на табор, мы застали деда, заботливо мастерящим клетку.

- Зачем она тебе понадобилась? - спросил я.

Он, вскинув голубые ясные глаза, ответил:

- Да для дытя бусела.

- Какого бусела? Объясни толком.

- А почём мне видать, какой он, ще хлопец, ще дивчина?

- Ничего не понимаю! Что это за бусел?

- Да птаха такая велыкая, вот побачьте малого буселенка.

И дед, к моему удивлению, достал из корзины птенца чёрного аиста.

- Где ты взял его?

- Да утром, как пошёл лозняк резать, под толстой ветлой его и нашёл.

Аистёнок был совсем ещё беспомощный. На полуголом тельце реденько побивались перовые дудки. Несуразно большая голова с толстым клювом плохо держались на тонкой шее. Голенастые ноги подгибались. Он жалобно издавал какое-то подобие стрекота и всё время разевал красный клюв.

Дед Бабуль занялся устройством птенца, а я побежал осматривать гнездо. В повороте реки стояла высоченная старая осина, её вершину когда-то сломала буря. На сломе, прекрасно замаскированном со всех сторон густыми сучками, аисты свили своё гнездо. Видимо, здесь они жили давно, так как ворох настланных веток достиг размера порядочной копёшки. На дерево, толстое, без сучков внизу, я влезть не смог. Каким образом аистёнок ухитрился выпасть из гнезда - осталось для меня загадкой.

Наш невольный пленник быстро подрастал. Деду Бабулю теперь прибавилась дополнительная работа - добыча корма прожорливому питомцу. Всё свободное время он проводил то на болотинах, где, по-журавлиному вышагивая, ловил лягушат, то на реке, ставя и проверяя многочисленные морды. Попавшуюся рыбу сортировал: крупную - на уху и жаркое, мелкую - аистёнку.

С общего согласия питомца назвали Гришкой.

- Почему бусел чёрный, а не белый? - как-то спросил старик, любовно поглаживая окрепшие крылья птенца.

Я рассказал ему, что это особая порода аистов. Дед, никогда не видавший чёрных и с детства привыкший к белым аистам, никак не хотел верить, что столь знакомая птица может быть чёрной.

- Не должно быть, бусел станет белым - и клюв чирвонный и ноги, всё так же как у наших, а цвит не тот. - И он в недоумении качал седой головой.

Гришка сделался общим любимцем. За дедом бегал целый день и, стрекоча, выпрашивал корм. Ходил с ним на болото, на речку и даже в лес.

Вскоре аистёнок начал пробовать силу оперившихся крыльев. Но взлетать самостоятельно ещё долго не мог. И только в августе с помощью деда в первый раз поднялся на воздух. Он очень любил блестящие вещи и без конца воровал у старика алюминиевые ложки, старательно пряча их в укромном уголке под мох или бересту. К нам относился настороженно, гладить не позволял. К своему воспитателю был ревнив и, если деда в шутку трогали, сердился, угрожающе стрекотал и, взъерошившись, лез драться. С таборной лайкой Верным, флегматичным и глуховатым псом, аистёнок быстро сдружился. Тот, в силу своей лени, позволял Гришке перебирать клювом шерсть и дёргать за хвост.


Чёрный аист


До августа я вёл отрывочные наблюдения за семьёй аистов. И опять удивился, какие это скрытные и чуткие птицы! Рано утром молчком старики улетали за кормом, и за время их отсутствия птенцы никогда не кричали. Возвратившись с кормом, аисты сначала внимательно оглядывались, несколько раз облетая гнездо, и лишь потом садились. Если бы не выпавший и случайно подобранный дедом птенец, то вряд ли я смог бы обнаружить гнездо. Очень хотелось понаблюдать за вылетом молодых, но, к сожалению, пропустил тот момент. С середины августа птицы исчезли совсем.

Гришка жил с нами до сентября. Улетая иногда по своим делам на целые дни, он к ночи обязательно без шума спускался на табор.

Осенняя тайга надевала парчовые одежды, на осины легли первые алые мазки. Наша работа заканчивалась.

Дед Бабуль не на шутку тревожился поведением своего питомца. Аистёнок теперь сделался настороженным, утрами подолгу вслушивался в таёжные звуки, уже не бегал за стариком и первых лучах солнца улетал на целый день. Однажды он отсутствовал двое суток. Мы уже потеряли надежду увидеть красноногого щёголя, молча сели ужинать. Потухала заря. Вдруг в свете костра мелькнула крылатая тень, и к палаткам спустился невредимый Гришка.

- Грицко, Грицко, милый, подь сюды, - звал его растроганный дед. - Я тебе добрых чебаков оставил.

Аист важно к нему подошёл, схватил из рук рыбку и, ловко подкинув, проглотил. Ночевал он на старом месте в берестяном балагане.

А утром, задумавшись, долго ходил по табору. Потом щёлкнул несколько раз клювом и, легко поднявшись на атласных крыльях, навсегда скрылся в таёжных далях.

Я часто вспоминаю умную птицу и её воспитателя - белоголового деда Бабуля. Где-то они теперь? Живы ли? И я никогда не выполню детскую мечту, моё ружьё не выстрелит по этой редчайшей жемчужине пернатого мира.


   Из книги А.Г. Сосунова «В далёких лесах» (1960)



В июле 2011 года на красивейшем водоёме нашего края - Глубочинском пруду - мне посчастливилось наблюдать это красивое пернатое создание природы. Но, возможно, это была и чёрная цапля… Стоял жаркий день. Я с папой и братом рыбачили с моста на западном берегу пруда… Вдруг из-за леса к нам на встречу неспешно вылетели две большие чёрные птицы, которые раньше я никогда не видел. В любое путешествие я обязательно беру с собой фотоаппарат. Но в этот раз он был не со мной на мостике, а на берегу, с вещами. Любуясь прекрасной картиной, я не сразу вспомнил о камере. Мгновенно за ней сбегал… Но успел сделать снимки лишь улетающих птиц, одним из которых я и делюсь с вами.


Чёрный аист или чёрная цапля на Глубочинском пруду, фото Карпова С.О., 2011





 



Rambler's Top100