Николай Васильевич Кологойда (14.11.1922-18.09.1964) родился в селе Вознесенки Киргизской АССР (ныне - район Магжана Жумабаева Северо-Казахстанской области республики Казахстан) в крестьянской семье.

В 1932 году семья переехала в Полевской. Отец Василий Кузьмич устроился на Химический завод. Николай окончил 9 классов средней школы № 1 (1938). Работал учеником прибориста в электроцехе, мастером участка контрольно-измерительных приборов на Криолитовом заводе (с июля 1940 по июнь 1941). Вскоре пришла повестка в армию. Николай стал курсантом Камышловского военного пехотного училища, которое окончил в звании лейтенанта.

Началась война. С 1942 года Николай сражался на Северо-Западном фронте, с 1943-го - на Воронежском. Окончил курсы усовершенствования офицерского состава в городе Вышний Волочек. 1 октября 1943 г. возглавил штурмовую группу из 102 бойцов при форсировании Днепра у деревни Крещатик Черкасского района (Украина). Вступив в бой с полком СС «Великая Германия», группа капитана Кологойды в течение суток защищала захваченный плацдарм, истребила более 200 гитлеровцев, отбила атаку 18 танков и 7 атак до двух батальонов пехоты противника. Сам Николай в рукопашной схватке уничтожил 17 гитлеровцев. Был дважды ранен и контужен.

7 октября 1943 года капитан Кологойда Николай Васильевич, командир 1 пулемётной роты 929 стрелкового полка 254 стрелковой дивизии 52 армии представлен к званию Героя Советского Союза посмертно. Предполагалось, что при форсировании Днепра вся группа Героя погибла. Однако, выйдя из окружения и прибившись вглубь Мошенского леса, она объединилась с черкасскими бойцами и уже на следующий день участвовала в освобождении села Свиридок.

В «Книге о героях» (1958) В. Пашинин рассказывает о подвиге Кологойды:

«За небольшими квадратными окнами самолёта лежал беспросветный мрак, и солдаты, прильнув к стёклам, напряжённо всматривались в темноту. Где-то там, внизу, вот-вот замерцают огни фронта, и тогда…
Что будет тогда, парашютисты-десантники не могли знать. Может быть, враг не обнаружит в ночном небе воздушных кораблей и десант будет произведён скрытно. А может быть, уже взлетели с аэродромов “мессер-шмитты”, и фашистские зенитные батареи, расположенные на правом берегу Днепра, готовятся открыть огонь.
Тревожные минуты…
Старший лейтенант Николай Кологойда сидел возле рубки лётчиков и смотрел на сигнальную лампочку, ожидая, когда она вспыхнет. Ровный гул моторов, мрак в кабине стали уже привычными, и волнение, охватившее его, когда он по трапу поднимался на самолёт, прошло. Лишь иногда, бросив взгляд на чёрное окно, он чувствовал, как нервная дрожь пробегала по телу, и тогда хотелось, чтобы вот сейчас же, сию минуту вспыхнула лампочка и завыла сирена, давая сигнал к прыжку.
Сколько неожиданностей таит в себе солдатская судьба! Ещё каких-нибудь десять часов назад фронт казался очень далёким. Но вот пришёл приказ, сотни людей – солдаты и офицеры гвардейской воздушно-десантной бригады - поднялись в воздух, и - словно не было тихого городка Киржача. В жизнь людей ворвалось суровое дыхание войны.
…Чёрное небо вдруг разорвали взрывы. В борт ударило и ветер со свистом ворвался в кабину.
Самолёт бросило в сторону и он быстро пошёл вниз так, что заныло в ушах. Потом он снова стал набирать высоту. Лётчики пытались выйти из обстрела.
За окнами вспыхивали клубы взрывов, тусклые блики огня мигали в кабине, выхватывая на мгновение нахмуренные лица солдат. Они стояли по обеим сторонам кабины, плотно прижавшись один к спине другого.
Вверх, вниз, влево, вправо, ложась на крыло, летит самолёт. Но трудно тяжёлой транспортной машине вырваться из кольца огня. Ревут моторы, в борт с грохотом и скрежетом ударяют осколки, всё ближе и ближе вспыхивают зловещие огненные шары. Не выйти.
И вой сирены наполнил кабину, замигала маленькая лампочка над дверьми.
- Пошёл!
Быстро - будто глотал её черный провал двери - таяла цепочка солдат. Последним покинул самолёт стар¬ший лейтенант Кологойда.
В воздухе, как ни странно, наступила тишина. Самолёты улетали, и за ними потянулись мерцающие красные огни, которых становилось всё меньше, меньше, и вскоре их уже было трудно различить среди звёздного неба.
Над головой висел квадрат парашюта, казавшийся ночью серым. Несколько - четыре или пять - пятый ещё вырисовывался - парашютов виднелось внизу. Они, словно на невидимой горке, расположились одни под другим, и Николай Кологойда, потянув стропы, повер¬нулся так, чтобы не потерять их из виду. Но поток воздуха отнёс его в сторону, и он остался один.
Земля показалась неожиданно. Она вдруг надвинулась чёрными шапками кустов. Затрещали ветки, хлест¬нуло по рукам, и Кологойда повалился на бок.
Кругом было тихо. Он отстегнул парашют и негромко хлопнул в ладоши. В ответ послышался тоже тихий хлопок, и из темноты вынырнули двое. «Стой на месте!» - крикнул один, а другой направился к нему.
Кологойда повиновался. По голосу он узнал своих бойцов.
«Молодцы, - радостно подумал он, - не растерялись, действуют как надо!»
Вскоре подошли ещё трое - сержант и два бойца, потом ещё несколько человек.
Вдруг неподалёку раздались чьи-то неосторожные, громкие шаги. Тот, кто шёл, словно нарочно задевал ветки кустарника.
«Немцы! – подумал Кологойда. – Боятся неожиданно наскочить на засаду и подняли шум».
Словно в подтверждение, шорох и шелест ветвей нарастал. Шла цепь, прочёсывая рощу.
- Туда! – указал Кологойда на скошенный луг.
Пригнувшись к земле, как ночные тени, скользнули десантники и залегли на открытой равнине.
Расчёт старшего лейтенанта был верен. Немцы прошли совсем близко. Они шарили по кустам, переговариваясь, подбадривая друг друга, и держались плотной группой.
Вскоре шаги и шорох стали удаляться.
«Ушли, – подумал старший лейтенант. – Почему они совсем ушли? И где же, наконец, все наши? Ни выстрела, ни шума. И немцев было немного… Такой отряд не мог быть выслан против крупного десанта. Значит, бригада не здесь. Враги разыскивают небольшую группу парашютистов».
Да, всё это было так. Уходя из-под огня, лётчики не раз меняли курс, и этого было достаточно, чтобы парашютисты приземлились в стороне от назначенного места высадки.
Была опасность, что враги найдут парашюты. Но все десантники свято выполняли приказ: едва приземлившись, они зарыли в землю купола, умело закрыли их ветками и забросали листвой.
К вечеру немцы прекратили поиски.
Теперь нужно было решить, что делать дальше. Днём старший лейтенант пытался определить по карте местонахождение отряда, но безуспешно: у него была карта совершенно иного района.
- Что ж, попытаемся связаться с жителями, - решил Кологойда.
С наступлением темноты десантники, выслав дозоры, пошли к селу, крыши которого виднелись за дорогой.
Осторожно прокрались они к крайней хате, перелезли через плетень и залегли в палисаднике. Кологойда подошёл к чёрному оконцу мазанки и тихо постучал.
Никакого ответа. Он снова постучал.
Донеслось шарканье старческих ног, и дверь отворилась.
- Нема ж ничего, забрали, - сразу начал старик и осёкся, увидев, как Кологойда, прижал палец к губам:
- Свои, папаша…
- Сыночки, откуда же вы?.. Заходите, у меня погреб, схоронитесь, - зашептал он.
- Как называется село? – спросил Кологойда.
- Крещатик.
- Далеко до Канева?
- Вёрст шестьдесят.
«Эх, куда нас забросило!» - подумал старший лейтенант.
- Прямо по шляху, - сообщил старик, - но там германцы. Наши за Днепром, тут близенько. Я проведу.
- Ничего не надо, отец. Никому ни слова, что мы были...
- Что ты, что ты, сынку! - заторопился старик. - Я надёжный.
Старик, однако, слова не сдержал. Едва десантники отошли от села, как за ними увязался какой-то человек.
- Взять! - приказал старший лейтенант.
Задержанным оказался парень лет семнадцати. Когда к нему подошли, он не испугался, напротив, он так и порывался кричать от радости. Только пригрозив, старший лейтенант заставил его говорить шёпотом.
- Мне как дедусь сказал, что наши, - я вальтер за пазуху и за вами. Скажите, вы кто - партизаны?
- Ну, это дело десятое, - уклончиво ответил старший лейтенант.
Паренёк обиженно шмыгнул носом.
- Не верите, да? Ну и не верьте! А я всё равно хлопцам скажу, всё равно к вам придём! А оружие у нас есть, во сколько... ещё вам достанем!
Этот обиженный и вместе с тем вызывающий тон сразу убедил старшего лейтенанта, что парнишка говорит правду. В самом деле, не так ли он сам, Кологойда, разговаривал с военным комиссаром уральского городка Полевского, когда пришёл с заявлением о вступлении в ряды Красной Армии и ему отказали?
- Всё равно пойду на фронт, я комсомолец! - упрямо сказал он тогда.
И вот теперь почти те же слова повторял этот паренёк с оккупированной врагом земли.
«Наш», - с гордостью подумал Кологойда, но сказал строго: - Ты брось шуметь! Что делать решил?
- Скажу товарищам, чтобы в отряд к вам шли.
- Смотри только, чтоб кто лишний не пронюхал! - заметил старший лейтенант.
- Что я, дурак, что ли? - снова обиделся паренек.
- Ну, ладно. Ждём вон в той роще.
Десантники вернулись в рощу. Была глухая тёмная ночь. Только на востоке изредка вспыхивало багрово-красное зарево и, словно далёкие раскаты грома, доносился рокот артиллерии.
«Куда идти? - думал старший лейтенант. - К Каневу, на соединение с бригадой? Но, может быть, операция уже закончена? Может, бригада, выполняя боевое задание, передвинулась в другое место и, бесцельно рискуя, маленький отряд лишь углубится в самую гущу врагов.
Перейти линию фронта? Фронт близок, за одну ночь можно сделать быстрый марш-бросок и оказаться на своей территории. Никто его не осудит за это решение: он выведет бойцов из окружения.
А совесть, долг воина подсказывали другое. Здесь тоже враги. И врагов, захвативших украинскую землю, советские бойцы должны уничтожить. Так думает не только он. Кологойда видел, как спокойны его солдаты, слышал, как, перешёптываясь друг с другом, они говорят о том, что нужно уже действовать.
И, наконец, этот украинский паренек. Уже через несколько часов он привёл с собой в рощу ещё трёх человек. Один, уже пожилой, назвавший себя счетоводом колхоза, был с сыном, третьему едва ли исполнилось и шестнадцать лет, но держался он твёрдо: - Батьку повесили, - коротко ответил он старшему лейтенанту на вопрос, зачем пришёл в отряд.
- Остаёмся! - твёрдо решил Кологойда.
Наутро отряд выстроился. Теперь в нём было двадцать два человека.
- Слушай приказ! - сказал Кологойда. - Мы остаёмся, здесь и будем уничтожать немецкие машины, уничтожать склады. В отряде должна быть железная дисциплина. Помните, товарищи, что мы - подразделение Советской Армии, выполняющее специальное задание.
И подразделение начало действовать...
В небольшом лесу, изрезанном оврагами, солдаты вырыли землянки, и днём лишь дозорные покидали расположение, следя с опушек за дорогами и сёлами.
Особенно трудно пришлось на первых порах с жите¬лями сёл, которые всё приходили в отряд. Они готовы были стрелять в любого немца, показавшегося на расстоянии винтовочного выстрела. Кологойда сначала даже не решался посылать их в секрет, боясь, что они выдадут себя.
- Мы не можем гоняться за каждым гитлеровцем, - повторял и повторил он. - Это же стрельба из пушек по воробьям! Бесцельная, бесполезная и опасная стрельба. Наша задача - уничтожать крупные силы врага, срывать его планы.
Но только после первой крупной операции люди научились подчинять свои действия коллективу. Неподалеку от села Станиславчик находился лесопильный завод. Здесь изготовляли рамы для дзотов.
- Поджечь! - решил командир, и в одну из ночей, когда донесли, что к заводу съехалось много порожних машин и подвод, подразделение приступило к выполнению задачи.
Опытные пластуны-разведчики, прошедшие хорошую выучку в десантных войсках, бесшумно сняли вражеские сторожевые посты.
Солдаты ворвались на территорию завода, облили скипидаром постройки, машины, сложенные рамы и оклады лесоматериалов. Огромное пламя, бушуя, взметнулось над лесом.
Словно удвоились силы каждого - уверенным, сплочённым вернулся отряд с операции.
Теперь уже не заброшенными в леске, окружённом врагами, считали себя люди. Нет, они были связаны с родной армией, помогали ей, и в могучей поступи наступающих советских частей были слышны и их победные шаги.
Воевать с каждым днем становилось труднее. Гитлеровцы стянули в район карательные войска, и в окрестных сёлах - Крещатике, Станиславчике и других - расположились крупные вражеские отряды. По дорогам патрулировали броневики.
Наступали холода. Высоко в белесом осеннем небе пролетели одинокие птицы. Война разметала их стаи, и с печальным криком они покидали родные края. Шли дожди. Сырые ветки деревьев горели плохо, дымились, и костры даже днём разводить стало опасно. Люди не снимали промокшей одежды и всё туже затягивали ремни: таяли запасы продовольствия.
Чтобы запастись провизией, нужно было немедленно нападать на занятые села или вырываться из леса. Но старший лейтенант выжидал. Дозорные, да и он сам, видели, что вражеских войск становилось всё больше. Подходили танки, грузовики.
Нет, не для борьбы с маленьким отрядом стягивали силы враги. Видимо, они создавали здесь опорные пункты второй линии обороны.
Эх, если бы была рация, чтобы связаться со своими… Но рации не было.
- Нy что ж, ударим сами! - решил старший лейтенант. Маленький отряд, едва насчитывавший сорок человек, отважился напасть на батальон, имеющий на вооружении пулемёты, миномёты, танки.
Но это был не обычный бой - это был бесшумный натиск лихих разведчиков. Бойцы сняли дозорных и, переходя от хаты к хате, где спали враги, действовали ножами...
Забросав гранатами машины, взяв с собой карты, оружие, радиостанцию, отряд исчез так же внезапно, как и появился. Но в лес не ушли, ожидая, что враги ещё придут сюда и скоро придут. Так и случилось.
В село Станиславчик ворвался карательный отряд. Жителей выгнали из домов, собрали ни площади.
- За связь с бандитами деревня будет уничто¬жена! - кричал, коверкая русский язык, гитлеровский офицер.
Кологойда, лёжа со своими бойцами в огородах, ви¬дел, как солдаты с бидонами побежали к хатам.
- А ну, ребята, давай! - сказал он.
И снова неожиданней удар бесстрашных бойцов, снова заметались враги. Жители села тоже взяли в руки оружие.
В ту ночь, вернувшись с боевой операции, подразделение стало насчитывать более сотни людей. Были здесь и девушки, были старики. Но все они, влившись в часть Советской Армии, стали бойцами этой великой армии.
Днём заработала рация. Долго бился радист, прежде чем связался с войсками за Днепром. Не было кода, не было своих позывных, и лишь после долгих наведений справок, причём очень хитрых (вроде - как зовут Пушкина и какие в Рязани грибы?), оба солдата нашли общий язык, обругав друг друга. Старший лейтенант передал свои координаты. Передал в открытую - немцы знали, что в районе сёл Крещатик и Станиславчик действуют советские бойцы.
Вскоре прилетел самолёт, доставивший связного. Были получены карты, код и приказ идти на запад к Бyдоброварскому лесу на соединение с крупным десантным отрядом.
Ночью подразделение покинуло уже ставшие родными края. В отряде было несколько раненых.
- Не беспокойтесь, спрячем! - говорили командиру новые бойцы.
Быстрым был марш. Сняв несколько застав на дорогах, подразделение старшего лейтенанта Николая Кологойды к утру достигло леса, где их уже ждал патруль десантников.
Командиром группы оказался хорошо знакомый старшему лейтенанту подполковник Сидорчук - офицер гвардейской воздушной десантной бригады.
- Задание мы выполнили и теперь, разбившись на группы, уходим, - рассказал он Кологойде о делах бригады. - Тебя в живых не чаяли видеть, а гляди, опять вроде батальон собрал? - весело сказал он и, переходя на официальный тон, заключил: - Командира твоему подразделению другого назначим. Будешь моим заместителем.
- А сейчас мы - куда? - не удержался от вопроса старший лейтенант. - Выходим?
- По-моему, торопиться некуда, - снова шутливо ответил подполковник. - И здесь работы хватит.
Чтобы помочь советским войскам форсировать Днепр, сил этого отряда, однако, было мало. И вот, по указанию штаба фронта, в Будоброварском лесу стали сосредоточиваться части десантников, партизан.
Скрытно проходя укромными дорогами, стекались отряды в лес. Около четырехсот партизан привёл в подразделение подполковника Сидорчука секретарь черкасского горкома партии Палёха.
Низкий, полный, с густой окладистой бородой (настоящий партизанский дед!), он даже не походил на военного человека, и когда Сидорчук и Кологойда почтительно вытянулись, увидев на груди партизана орден Ленина, Палёха скромно сказал:
- Нет уж, командуйте вы. Я - сугубо штатский человек. Орден за коллективизацию получил. Война - не моё дело.
Этот человек, назвавший себя штатским, командовал крупным отрядом, и имя его гитлеровцы произносили с трепетом. Теперь Палёха стал заместителем Сидорчука по политчасти.
Самолёты доставляли боеприпасы, продовольствие, газеты. Более тысячи человек насчитывала эта часть Советской Армии, когда был получен приказ идти к Днепру.
С боем, уничтожая вражеские отряды, шла к фронту часть. Но с каждым километром всё явственнее слышался гул канонады, и бойцы забывали усталость. Раненые, кто мог идти, не покидали строя, других ввели на носилках.
И вот село Свидовок, что на берегу Днепра. Стремительным был натиск бойцов. Бросая орудия, врытые в землю, бежали враги, но рядом, вокруг села, стеной вставали взрывы - то била с левого берега наша артиллерия. Уничтожая доты, дзоты, бойцы подполковника Сидорчука заняли траншеи вдоль Днепра и навстречу им на плотах, на лодках плыли солдаты Второго Украинского фронта. Встреча! На берегу родного Днепра сошлись солдаты и дальше, на запад, пошли уже все вместе, в одной цепи.
Еще несколько дней не выходило из боя подразделение подполковника Сидорчука. И только когда враг был отогнан от Днепра, когда была освобождена столица Украины, десантники получили отдых».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм капитану Кологойде Н.В. присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая звезда» (№ 2551). Это высокое звание он получил в 21 год! В этом же году он вступил в члены ВКП(б)/КПСС.

Николай Васильевич принимал участие в битве под Москвой, в освобождении Польши, Чехословакии, Варшавы, Праги... Награждён восемью медалями. После войны демобилизовался (1946), окончил Свердловскую двухгодичную партийную школу (1948). Работал в должности заместителя председателя Артинского райисполкома Свердловской области (с августа 1948 по май 1950), в управлении службы Министерства противовоздушной обороны (с мая 1950 по 1952). В 1956 году окончил Военно-политическую академию им. В.И. Ленина в Москве с присвоением квалификации офицера-политработника. Служил в Белоруссии, ГДР (Западная группа советских войск, город Потсдам, около Берлина). В 1962-м присвоено звание подполковника.

Жизнь Героя оборвалась в сентябре 1964 года. Об этой трагедии мне рассказала Алла Сергеевна Полежаева, хорошо знавшая его родных: «В августе 1964 года семья Героя приехала в очередной отпуск в Полевской. Это было в деревянном уютном домике на улице Торопова, у пруда. Лес, речка Полевая, выходы в лес за ягодами и грибами - таковы были нехитрые маршруты офицерской семьи. На утро нужно было ехать в Свердловск, затем Москва, Берлин и - снова служба. И вдруг Николаю пришла бредовая мысль сходить на Верхний пруд, доплыть до острова и обратно… И никто из родных не догадывался, что это был роковой вечер. Вернулся Николай Васильевич быстро, а ещё быстрее снял хромовый сапог и небрежно бросил жене: “Порезал ногу на берегу, посмотри рану”. Мальчишки уже спали, а Лиза быстро обработала рану йодом и перевязала бинтом. А утром уже была дорога… Когда семья прибыла в Германию, Николай Васильевич сразу же вышел на службу и не обращался к медикам за помощью, пока высокая температура не свалила с ног. Прошло несколько дней и в Свердловск, в Кольцово, прибыл спецрейс из Германии с гробом Николая Васильевича Кологойды. Город онемел от неожиданности и скорби, прощались с Героем в ДК Криолитового завода. Много полевчан прощались с земляком (Николай Васильевич, как и вся семья Кологойды, считали себя полевчанами). Он не дожил до своего 42-летия всего два месяца. Сотни жителей города шли за машиной, где был установлен гроб. Погожий сентябрьский денёк, траурная процессия прошла по улице Малышева. Минута молчания у школьного крыльца. На устах у всех был вопрос: “Что случилось?” Ответ работников военкомата был краток: “При исполнении служебных обязанностей”. И лишь через много лет сын Николая Васильевича снял для меня гриф секретности. Ни русские врачи в госпитале, ни немецкие хирурги не смогли спасти жизнь Героя Советского Союза - было упущено время и он умер 18 сентября 1964 года от заражения крови (перитонит). Так ночное купание на Полевском пруду стало для него роковым через две недели. А потом было полевское кладбище, могила, прощальный салют. Рота почётного караула, которая сопровождала гроб в спецрейсе, отдала последний залп своему командиру».

В городе Полевском в честь Н.В. Кологойды названа улица и средняя школа № 1 (с 1965-го), на которой висит мраморная мемориальная доска. На первом этаже этой школы находится мемориал, посвящённый её 16 выпускникам (Бажов А.В., Базанов С.И., Габрусевич В.П., Горнушкин И.Т., Емельянов М.И., Ковригин В.М., Максимов К.П., Московских А.И., Надпорожский Н.С., Поздеев А.П., Полымов В.В., Поспелов Н.И., Солдатов А.И., Чипуштанов Ю.В., Чистяков Ю.А., Шаманаев Н.К.) и учителю физкультуры А.И. Бородину, не вернувшимся с войны 1941-1945 гг. Автор эскиза мемориала - учитель рисования и черчения школы № 8 Н.В. Макаров. Экспозиция открыта 9 мая 1970 года, к 25-летию Победы. В 1997-м мемориал был переоформлен (автор проекта В.И. Сашников). В центре - портрет Н.В. Кологойды. На втором этаже, в историко-краеведческом музее, созданном под руководством А.С. Полежаевой, есть барельеф Кологойды, сделанный известным свердловским скульптором Л.И. Кружаловой, и отдельный стенд, посвящённый жизни Героя.

Родственники Николая Васильевича: сёстры Мария Васильевна Починская и Нина Васильевна, супруга Елизавета Евгеньевна (окончила УПИ, работала на Уралмаше), сыновья Анатолий и Игорь (окончили УПИ).